Игры с палачами - Страница 14

— Нам сказали, что его дочери приезжали к нему ежедневно. Это так?

— Да… и оставались с ним, по крайней мере, пару часов. Иногда утром, иногда после обеда, а то и вечером…

— В последнее время у мистера Николсона бывали другие посетители?

— В последнее время — нет.

— А вообще? — допытывался Гарсия.

Женщина на несколько секунд задумалась.

— Когда я только начала у него работать, то да… Это были двое мужчин, которые приходили отдельно друг от друга. Но потом, когда мистеру Николсону сделалось хуже, он больше никого у себя не принимал. Думаю, ему просто не хотелось никого видеть. А еще ему, конечно же, не хотелось, чтобы люди видели его таким беспомощным, каким он стал. Он был очень гордым человеком.

— Вы можете рассказать поподробнее о тех людях, которые к нему приходили? — спросил Гарсия. — Вы знаете, кем они были?

— Нет. Но по виду они напоминали юристов — дорогие костюмы и все такое. Мне показалось, что это его коллеги.

— Вы помните, о чем они разговаривали? — спросил Гарсия.

Женщина бросила на детектива сердитый взгляд.

— Меня не было в комнате, а чужие разговоры я не подслушиваю.

— Извините. Я не то имел в виду, — пошел на попятную детектив. — Просто, возможно, мистер Николсон что-то вскользь упомянул при вас.

Эмми слегка улыбнулась, принимая извинение.

— Дело в том, что, когда люди приходят в дом к больному раком, они почти не открывают рот. Даже если в обычной жизни посетитель — ужасный болтун, при виде того, что болезнь сделала с его другом или родственником, он становится неразговорчивым. Как правило, люди молчат и изо всех сил стараются казаться сильными. Когда знаешь, что твой близкий человек умирает, найти нужные слова очень трудно.

Хантер ничего не ответил, но он по собственному опыту знал, о чем говорит Эмми Доусон. Ему было всего семь лет, когда у мамы выявили мультиформную глиому — быстро прогрессирующий вид рака головного мозга. К тому времени, когда врачи ее обнаружили, опухоль приняла угрожающие размеры. За несколько недель мама из улыбчивой, полной жизни женщины превратилась в тощую особу. Ее было трудно узнать. Хантер никогда не забудет, как его отец стоял со слезами на глазах у изголовья ее кровати, не в состоянии выговорить ни слова.

— Вы помните, как их звали? — спросил Гарсия.

Эмми задумалась.

— У меня не такая хорошая память, как прежде… Первый, кто навещал мистера Николсона, должно быть, действительно важный человек. Он приехал на большом «мерседесе» с личным шофером.

— Вы могли бы описать его внешность?

Женщина покачала головой.

— Ну… пожилой… толстоватый… небольшого роста… с полными щеками… хорошо одет… Он очень много жестикулировал.

— Это часом не Брэдли? — предположил Гарсия, бросив взгляд на Хантера.

Напарник с неопределенным видом пожал плечами.

— Да, — краешком рта улыбнулась Эмми. — Его, кажется, и впрямь звали Брэдли.

— А как насчет второго посетителя? Вы его запомнили?

Негритянка задумалась.

— Он более худой… высокий… — Она бросила взгляд на Хантера. — Я бы сказала, что он такого же роста, как вы, и примерно такого же возраста, что и мистер Николсон. Довольно привлекательный мужчина. Красивые темно-карие глаза.

Гарсия делал пометки.

— А еще что-нибудь вы запомнили?

— У него было короткое имя… Бен, Дэн или, может быть, Том… — Поколебавшись, она добавила: — Да… точно… Только не помню, какое именно.

— Эмми… — Наклонившись вперед, Хантер поставил пустой стакан из-под чая на кофейный столик, стоявший между ними. — Я уверен, что вы и мистер Николсон часто разговаривали. Вы ведь проводили так много времени в обществе друг друга.

— Вначале да, — сказала Эмми, — но потом, когда ему стало тяжело дышать, мы почти ничего друг другу не говорили.

Роберт Хантер кивнул.

— Мистер Николсон рассказывал вам что-нибудь такое, что, по вашему мнению, может быть нам полезным? Что-нибудь о своей жизни? Или о делах, над которыми он работал? Или о каком-нибудь человеке?

Нахмурившись, женщина отрицательно покачала головой.

— Я была его сиделкой и медсестрой. С какой стати мистеру Николсону рассказывать мне о себе?

— За последнее время вы проводили с ним больше времени, чем его дочери. Ничего не припоминаете?

Хантер знал, что люди нуждаются в общении. Беседа имеет глубокий психологический эффект душевного очищения. На пороге смерти эта потребность многократно возрастает. Учитывая то, сколько времени Эмми Доусон проводила с Дерриком Николсоном, как заботилась о нем, он вполне мог проникнуться к ней симпатией, так, словно она была его старым и самым верным другом. Он мог подолгу беседовать с Эмми, поверяя ей свои секреты.

Женщина повернула голову в сторону окна, слева от которого стоял Хантер.

— Однажды мистер Николсон кое-что мне сказал. Это меня заинтриговало.

— Что именно?

Эмми уставилась на окно.

— Он сказал, что жизнь — забавная штука. Сколько бы добра ты ни совершил, скольким бы людям ни помог, совершенные ошибки навсегда останутся с тобой и будут преследовать тебя до самой смерти.

Детективы сохраняли молчание.

— Я ответила, что все люди совершают ошибки. Мистер Николсон улыбнулся и сказал, что понимает это. А потом он заговорил о том, что хочет обрести душевный покой, помириться с Богом и рассказать кому-то правду.

— Правду о чем? — подавшись вперед, спросил Гарсия.

— Он не сказал, а я не спрашивала. Это не мое дело. Но могу с полной уверенностью сказать: воспоминания об этой ошибке его мучили. Мистер Николсон хотел очистить свою совесть, прежде чем станет слишком поздно.